|
|
|
На главную Анализ
Художник «вечных тем». Придя в театр в начале 1960-х, Эдуард Кочергин стал одним из самых смелых художественных выразителей этого времени поиска и перелома. Сбежавшего в конце войны из сибирского детприемника и прошедшего полстраны подростка природа кормила, укрывала, спасала, воодушевляла, в общем, помогала выстоять. Природная гармония стала с тех пор для будущего художника и источником пластических идей, и высшим художественным смыслом. В эти годы его больше всего интересует, как добиться, чтобы кусок сцены не стал застывшим фрагментом, механической схемой жизни? Как сохранить в театральной коробке цельность мира, его неуловимость, его настроение? Для каждого спектакля Кочергиным найден свой пластически неповторимый мир, но обнаруживается и нечто, их роднящее, то, что философ П. Флоренский называл «духовной перспективой». Еще одним открытием тайнописи сценического пространства стал спектакль «Насмешливое мое счастье» (1968). Переписку Чехова художник трактовал как «исповедь великого человека» и поместил действие в необычную храмовую среду. Соборное пространство «спрятано» в вертикали холщовой конструкции «Бориса Годунова» (1973). А вот в «Бесах» (1990) виртуальный храм не возвышает героев к небу, он, напротив, прибит к земле и о возможности его присутствия напоминает только особое устроение сцены. Павильон в «Кроткой» (1981) стал не только квартирой ростовщика, но двойственным пространством, внутри которого тайно жил призрачный Петербург белых ночей. Недавно Петербург отпраздновал юбилей одного из самых ярких и талантливых театральных художников страны Эдуарда Кочергина. На легендарную сцену БДТ имени Г. А. Товстоногова один за другим выходили звезды театра и обитатели высоких кабинетов, чтобы поздравить того, кто так долго и счастливо служил миру подмостков. В Мраморном дворце сейчас работает персональная юбилейная выставка мастера. У художника Кочергина среда лепится из обыденного, обращенного в одушевленное, – из потертой кожи («Вкус меда», 1974), из старых пожелтевших фотографий («Кошки-мышки», 1973), выцветшей парусины («Борцы», 1974). Постепенно пластическая среда выходит из мира интимных переживаний и начинается ее вхождение в космос «купольного» пространства Кочергина. Модель мира наполнилась дыханием живой материи, покрылась холщовыми коростами («История лошади», 1975), шинельными бороздами («Тихий Дон»), замерцала природой, сотворенной из сетки («Дачники», 1976) и сумеречным снегом из бархата («Господа Головлевы»). Как сказал когда-то художник, «темы – вечные, материалы земные». Три «крестьянских» спектакля «Живи и помни» (1979), «Дом» (1980), «Братья и сестры» (1985) показали, что художник может наполнить соками жизни и жесткую графику конструкции. Для режиссера этих спектаклей Льва Додина была важна абсолютная подчиненность декорации действию. И художник буквально «вращивает» крестьянское дерево в спектакль. Отдельные части исконного народного жилища – венец, коньки, стена избы возвышались до символов и «играли» быт и бытие, природное и материальное, движение и покой, время и вечность.
 Ах, по Дворцовой на коньках!. Профсоюз-невидимка. Александр Розенбаум:. Ударный труд. Квартира в долг. Ты справишься! Вместе с нами. Правительство Санкт-Петербурга.
На главную Анализ 0.0175 |